Детская поэма. «Гость у порога»
Можно не сомневаться, что многие читатели журнала "Пионер", увидев фамилию автора этой поэмы, сразу спросят: это какой Высоцкий?
И поэтому, наверное, сразу надо ответить: тот самый. Тот самый Владимир Высоцкий, песни которого известны всей стране. Дело в том, что его творчество шире и многообразнее, чем некоторые думают. Высоцкий писал песни и сам исполнял их. Он был замечательным актером театра и кино. Он писал стихи, вовсе не предназначенные для обязательного гитарного сопровождения. Он писал прозу. Он очень серьезно готовился к самостоятельной режиссерской работе. Это вовсе не разбросанность интересов и даже не "поиск самого себя". Как поэт он стал вполне самостоятельным довольно быстро, а как актер совершенствовался буквально на глазах - мы с удивлением и восхищением наблюдали за этим стремительным и мощным развитием.
Те, кто внимательно вслушивался в песни Высоцкого, не могли не заметить одну их особенность: автора интересует буквально все, что происходит вокруг, он не ищет сюжеты и героев, тем более не "отбирает" их, следуя какому-то особому принципу. Его интересуют люди всех профессий, самые разные характеры, типы, возрасты, разные человеческие связи, разные "места действия".
И нет ничего удивительного, что однажды он взял да и написал веселую, остроумную поэму про школьников и забавные приключения двух приятелей. Одному из них он дал имя своего друга - Ивана Дыховичного, который тогда был артистом Театра на Таганке, а сегодня является известным режиссером. Так и в песнях Высоцкий иногда называл своих героев какими-то известными именами - ради улыбки, которую очень любил в людях.
Знавшие Высоцкого близко помнят, как уважительно он относился к детям, к подросткам - разговаривал с ними, как со взрослыми, никого не поучал, а на фотографиях, которые у него просили подписать, часто писал: "Будь умным и добрым". Он действительно хотел одного - чтобы люди были умными и добрыми. Шутливая его поэма освещена тоже умом и добротой.
Если бы кто-нибудь сказал Высоцкому при жизни, что поэму напечатает журнал "Пионер", можно не сомневаться, он бы был очень рад этому.
Наталья Крымова,
Литературовед, председатель комиссии по литературному наследию В. Высоцкого.
Рисунки К. Орлова
Глава 1
ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО ПРО ВИТЬКУ КОРАБЛЕВА
И ДРУГА ЗАКАДЫЧНОГО ВАНО ДЫХОВИЧНОГО
Что случилось с 5 "А"?
Как вам это нравится?
Вера Павловна сама
С ним не может справиться.
От стены к доске летели
Как снаряды "Фау-2"
То тяжелые портфели,
То обидные слова.
Бой кипел, и в тайных целях
Кто-то партой дверь припер,
Но и драка на портфелях
Не решила этот спор.
Раз такая кутерьма -
Ожидай не то еще!
Что ж случилось с 5 "А"?
Почему побоище?
Догадалась чья-то мама,
Мамы вечно начеку:
Это проигрыш "Динамо"
В первом круге "Спартаку".
Нет, - сказал отец Олега, -
Спорят там наверняка,
Кто допрыгнет без разбега
До дверного косяка.
И послали в поздний час,
В половине пятого,
Разобраться в этот класс
Пионервожатого.
Пионервожатый Юра
Крик услышал со двора:
Всех главней литература! -
А в ответ неслось: - Ура-а-а!
Но сейчас же крикнул кто-то
Из раскрытого окна:
В век космических полетов
Только техника нужна!
И решил вожатый вмиг:
Сам был в пятом классе я,
Все понятно - там у них
Просто разногласия.
И не резок, и не груб -
Это Ваня Дыховичный,
Всем известный книголюб.
Трудно было не узнать:
Только Витьке Кораблеву
Мог такой принадлежать.
Ну, теперь для пап и мам
Все яснее ясного:
Не случилось в пятом "А"
Ничего ужасного.
Ваня необыкновенный,
Ну, такой рассказчик был -
Что порой на перемены
Целый класс не выходил.
Языки болтали злые,
Что он слишком толстый... Пусть!
Но зато стихи любые
Ваня шпарил наизусть.
Про Мадрид и про Алтай,
Про отважных конников -
И полкласса, почитай,
Ваниных поклонников.
Ну, а Витька тоже в массе
Сделал Витька в третьем классе
Гидропневмопистолет!
Испытанье за рекою
Он устроил для ребят -
Пистолет стрелял водою
Метров на сто пятьдесят!
И по всем дворам вокруг,
Всем дружкам-приятелям
Было лестно, что их друг
Стал изобретателем.
Если Витьке оба глаза
Толстым шарфом завязать,
Он на ощупь может сразу
Два транзистора собрать.
Сконструировал подъемник
В сорок лошадиных сил,
И вмонтировал приемник
В холодильник марки "ЗИЛ".
Месяц что-то мастерил
Из кастрюль и провода,
И однажды подарил
Витька школе робота.
Что-то Витька в нем напутал -
Всем законам вопреки
Робот раньше на минуту
На урок давал звонки.
Он еще скользил по полу
И врывался к Витьке в класс.
Деда Витькиного в школу
Вызывали много раз.
С Витькой мне не совладать -
У него наследственность.
На него должна влиять
Школьная общественность.
Не кончал я академий,
Вы решайте, - дед сказал,
Кстати, дед и сам все время
Что-то там изобретал.
I. ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО ПРО ВИТЬКУ КОРАБЛЁВА И ДРУГА ЗАКАДЫЧНОГО - ВАНЮ ДЫХОВИЧНОГО Что случилось с пятым «А»? Как вам это нравится: Вера Павловна сама С ним не может справиться! От стены к доске летели, Как снаряды «ФАУ-2», То тяжёлые портфели, То обидные слова. Бой кипел, и в тайных целях Кто-то партой дверь припёр. Но и драка на портфелях Не решила этот спор. Раз такая кутерьма - Ожидай не то ещё! Что ж случилось с пятым «А», Почему побоище? Догадалась чья-то мама - Мамы вечно начеку: «Это проигрыш "Динамо" В первом круге "Спартаку"». - «Нет, - сказал отец Олега, - Спорят там наверняка, Кто допрыгнет без разбега До дверного косяка». И послали в поздний час - В половине пятого - Разобраться в этот класс Пионервожатого. Пионервожатый Юра Крик услышал со двора: «Всех главней - литература!» А в ответ неслось: «Ура!» Но сейчас же крикнул кто-то Из раскрытого окна: «В век космических полётов Только техника нужна!» И решил вожатый вмиг: Сам был в пятом классе я - Всё понятно, там у них Просто разногласия. Первый голос был обычный - И не резок, и не груб - Это Ваня Дыховичный, Всем известный книголюб. Ну а голоса второго Трудно было не узнать - Только Витьке Кораблёву Мог такой принадлежать! Ну, теперь для пап и мам Всё яснее ясного: Не случилось в пятом «А» Ничего ужасного. Ваня - необыкновенный, Ну такой рассказчик был, Что подчас на перемены Целый класс не выходил. Языки болтали злые, Что он слишком толстый, - пусть! Но зато стихи любые Ваня шпарил наизусть: Про Мадрид и про Алтай, Про отважных конников... И - полкласса, почитай, Ваниных сторонников. Ну и Витька тоже в массе Заимел авторитет: Сделал Витька в первом классе Гидропневмопистолет. Испытанье за рекою Он устроил для ребят - Пистолет стрелял водою Метров на сто пятьдесят! И по всем дворам вокруг Всем дружкам-приятелям Было лестно, что их друг Стал изобретателем. Если Витьке оба глаза Толстым шарфом завязать, Он на ощупь может сразу Два транзистора собрать. Сконструировал подъёмник В сорок лошадиных сил И вмонтировал приёмник В холодильник марки «ЗИЛ». Месяц что-то мастерил Из кастрюль и провода - И однажды подарил Витька школе робота! Что-то Витька в нём напутал: Всем законам вопреки Робот раньше на минуту На урок давал звонки; Он ещё скользил по полу И врывался к Витьке в класс... Деда Витькиного в школу Вызывали много раз. «С Витькой мне не совладать - У него наследственность, На него должна влиять Школьная общественность; Не кончал я академий - Вы решайте», - дед сказал... Кстати, дед и сам всё время Что-то там изобретал. ...И устроили собранье: Стали думать и гадать, Как на Витьку и на Ваню Целым классом повлиять... У историка ходил Ваня в званье лучшего, В математике он был В роли отстающего. Он знаток литературы, Тут четверки ни одной; На уроках физкультуры Притворялся, что больной. А на всех соревнованьях: «Кораблёв - вот это да!» Ну а Дыховичный Ваня Был... болельщиком всегда. Витька книжек не читал, Знал стихи отрывками; Запинался и писал С грубыми ошибками. А однажды на уроке Сказанул такое он!.. Будто во Владивостоке Протекает Волго-Дон. Путал даты он несносно - Сам учитель хохотал. Но зато молниеносно Он делил и умножал. ...Шло собранье - шум и гам, Каждый хорохорится. Разделились пополам - Так удобней ссориться. Эти хором: «Физкультура!» Но не сбить им тех никак, Те кричат: «Литература!» Эти снова: «Техника!» «Ванька слаб, а Витька ловкий, Сам он робота собрал!» - «А Титов на тренировки Пушкина с собою брал!» Им бы так не удалось Спор решить неделями - Всё собрание дралось Полными портфелями. Но, услышав про Титова, Все по партам разошлись - После Ваниного слова Страсти сразу улеглись. И когда утихла ссора, Каждый начал понимать, Что собрались не для спора - А обоим помогать. И придумало как быть Бурное собрание: Их друг к другу прикрепить - В целях воспитания. Витька с Ванею в чём дело Не могли никак понять, - Но... собранье так хотело - Значит надо выполнять. «Значит, так - бегом до Химок!» - Витька Ване приказал, Ваня зубы сжал, весь вымок, Но до дому добежал. напрасно хохотал Кораблёв над Ванею: Дома Ваня Витьке дал Книгу про Испанию. Было много ссор и шума - Ни присесть, ни полежать, - Ведь вначале каждый думал, Как другого измотать. Ваня просто чуть не плачет: То присядь, то подтянись, То возьми реши задачу, То приёмником займись!.. Но и Витьку он добил Рыбами и птицами - Тот теперь стихи учил Целыми страницами!.. Как-то Витька Ваню встретил И решил ему сказать: «Знаешь, Ванька, я заметил - Интересно мне читать!» И ответил Ваня сразу: «Щупай мышцы на руке! Я теперь четыре раза Подтянусь на турнике! Хорошо, что приобщил Ты меня к атлетике. А вчера я получил «Пять» по арифметике!» И захохотали оба, И решили меж собой, Что они друзья до гроба, В общем - не разлить водой! ...Может, случай не типичный, Но во множестве дворов Есть и Ваня Дыховичный, Есть и Витька Кораблев. И таких примеров тьма - Можно в школе справиться... Вот что было в пятом «А»! Как вам это нравится? II. ПРОЧИТАЙТЕ СНОВА ПРО ВИТЬКУ КОРАБЛЕВА И ДРУГА ЗАКАДЫЧНОГО - ВАНЮ ДЫХОВИЧНОГО У кого одни колы Двойки догоняют, Для того каникулы Мало что меняют. Погулять нельзя пойти, На каток тем паче, Можно только взаперти Чахнуть над задачей. И обидно, и завидно, Ведь в окно прекрасно видно, Как ватага детворы Кувыркается с горы. Бац! - в окно летит снежок, И затворник знает: Там, внизу, его дружок Знаком вызывает. Но навряд ли убежит: Он в трусах и в тапках, Да к тому же сторожит Бдительная бабка. И несчастный неудачник Утыкается в задачник: Там в бассейны А и Б Что-то льётся по трубе, А потом ему во сне Снятся водовозы, Что в бассейны А и Б Наливают слёзы. ...Ну а кто был с головой, У кого всё ясно, Тот каникулы зимой Проведёт прекрасно. Вот и Ваня Дыховичный Кончил четверть не отлично, Не как первый ученик, Но без двоек был дневник. Да и Витька, друг его, Хоть бывал он болен, Кончил четверть ничего - Даже дед доволен. И имели мальчуганы Интереснейшие планы: Сделать к сроку... Или нет, Это всё пока секрет. Был сарай в углу двора, Только - вот в чём горе - Старый дедовский сарай Вечно на запоре. Раньше дед в нём проводил Просто дни и ночи И, бывало, приходил Чем-то озабочен. Не курил и не обедал, Почему - никто не ведал, Но, конечно, каждый знал: Что-то он изобретал. В своём деле дед - артист, Знали Витька с Ваней: Он большой специалист По окраске тканей. Правда, деда, говорят, Кто-то там обидел, - А почти пять лет назад Витька в щёлку видел: Как колдун из детской сказки, Над ведром пахучей краски Наклонился его дед... И она меняла цвет! Но обижен дед, видать, Не на шутку: сразу Бросил всё - в сарай лет пять Не ходил ни разу. Витька спрашивал пять лет, Где ключи к сараю, Но превредный Витькин дед Отвечал: «Не знаю». Только в первый день каникул Дед ключи отдал - и крикнул: «Краску тронете мою - Я вас, дьяволы, прибью!» Это был счастливый день - День занятий вольных: Ни звонков, ни перемен, Никаких контрольных! Ключ к загадке! Вот сейчас Распадутся своды... Это был великий час В первый день свободы! Час великих начинаний! - Лучший час для Витьки с Ваней. Стёрли дедовский запрет «Посторонним входа нет». И вошли... Вот это да! Инструментов сколько! Рельсы, трубки, провода - Просто клад, и только! Вон привязан за ремень Старый мотоцикл... В общем - что там! - славный день! Первый день каникул! Витька взял в руки электропилу, Он здесь освоился быстро. Ну а Иван в самом дальнем углу Видит - большая канистра! Вспомнили тотчас ужасный запрет, Переглянулись с опаской: В этой канистре - сомнения нет - Деда волшебная краска. Не удержались, конечно, друзья - Ведь любопытно! Известно: Им запретили... А то, что нельзя, - Это всегда интересно. Горло канистры с натугой открылось, Капнули чуть на осколок стекла - Краска на миг голубым засветилась, Красным и жёлтым на землю стекла! Ясно, ребята разинули рты, Как языки проглотили, - И, обомлев от такой красоты, Витька и Ванька решили, Чтобы пока не болтать никому И не показывать виду. Ваня поклялся, и Витька ему Всё рассказал про обиду. ...Дед как-то отзыв в письме получил: «Остепениться пора вам!» Кто-то там где-то там взял и решил - Детская это забава. И объявили затею опасной, Вредной: не место алхимикам здесь! Цвет должен быть если красный - так красный, Жёлтый - так жёлтый, без всяких чудес! Деда жалели: мол, с тем-то свяжитесь - Вдруг повезёт в этот раз!.. Но Дед разозлился: «Выходит, всю жизнь Время я тратил напрасно!» Что бы сказал он, услышав ребят?.. Ваня воскликнул с волненьем: «Витька, мы выкрасим свой аппарат Дедовым изобретеньем! Всяких людей посмотреть позовём, - Что унывать втихомолку! - Гневный протест в «Пионерку» пошлём Или вообще - в «Комсомолку»! Так, мол, и так - гениального деда Странные люди понять не хотят! Это не только, мол, деда победа! Вы, мол, взгляните на наш аппарат!..» Так разошёлся, что только держи. «Ну тебя, Ваня, в болото! - Витька сказал. - Разложи чертежи На верстаке для работы!» Люди, запомните этот момент: Здесь, в этом старом сарае, Осуществляется эксперимент - Вбиты начальные сваи! Витька и Ваня мудрят над листом, Полным значков и парабол, Этот чертёж превратится потом В первый межзвёздный корабль! Ну а пока, проявляя смекалку, Витька Ивану сказал: «Не зевай!..» Прямо со стройки бетономешалку Еле вкатили ребята в сарай. Нет, не сворована - унесена, Не беспокойтесь, всё цело: Кончилась стройка, валялась она Года четыре без дела! Там просто кладбище согнутых рельс, И никому их не жалко, Ну а ребятам нужна позарез Эта бетономешалка. «Тем, что мешалку мы уволокли, - Ваня сказал, - этим, право, Пользу огромную мы принесли Нашему домоуправу!» Лозунг у школ вы, конечно, читали: «Металлолом, пионер, собирай!» - Вот Витька с Ваней два дня и таскали Водопроводные трубы в сарай. Витька маневрами руководил, Ваня кричал по привычке, Им целый класс две недели носил Обыкновенные спички. Витька головки у них отдирал, Складывал в ящик отдельно, Череп на ящике нарисовал С надписью: «Очень смертельно!» Видели все, но не ведал никто, Что же друзья затевали, Знали - они что-то строят, но что - Этого не понимали. Боб Голубятник (с ним Витька был в ссоре) - Тот, что в соседнем дворе проживал, - Целые сутки висел на заборе, Семечки лузгал и всё наблюдал. Но не понять ничего, хоть убей, В щели сарая не видно! Вдруг они будут гонять голубей? Это же жутко обидно! Если у Борьки возьми отними То, что один он гоняет, - Рухнет вся Борькина власть над людьми, Слава его полиняет. Вот и послал он Володьку Сайко С братом и Жилину Светку, Чтобы они незаметно, тайком Осуществили разведку. Как-то под вечер вся троица тихо Через забор перелезла, дрожит, Жилина Светка, большая трусиха, Вдруг закричала: «Там что-то горит!» Правда, у страха глаза велики, Вмиг разлетелись, как перья, Борькины верные эти дружки, Не оправдали доверья. Паника ложной, конечно, была. Что же их так испугало? Просто пятно на осколке стекла Всеми цветами сверкало. Борька сказал им секретную речь: «Надо обдумать, всё взвесить, Взрослым сказать - они хочут поджечь Дом восемнадцать дробь десять!» Борькин отец ничему не поверил - Он в поликлинике фельдшером был, - Температуру зачем-то померил И... всю неделю гулять запретил. Борьку не жалко - ему поделом, Вот у Ивана - задача: Ваня гонялся за круглым стеклом, Но что ни день - неудача. Витька сказал: «Хоть костьми всеми ляг! Лишь за окном проволочка, Иллюминатор на всех кораблях Должен быть круглым, и точка!» Ваня всё бегал, а время всё шло Быстрым, уверенным курсом... Вдруг обнаружилось это стекло, Но... в туалете на Курском! Запрещено его вытащить, но В Ване сидел комбинатор: Утром стояло в сарае окно - Будущий иллюминатор. Все переборки в бетономешалке Впаяны крепко, навек, И установлены кресла-качалки В верхний, командный отсек. Эта мешалка - для многих людей Только железка. Поэту И Витьке с Ваней по форме своей Напоминала ракету. Раньше в отверстие сверху лилось Месиво щебня с цементом, Ну а стекло прямо впору пришлось, Стало стекло элементом. К люкам - стремянка от самой земли, А для приборной панели Девять будильников в дело пошли - В них циферблаты горели. Все элементы один к одному Были подогнаны плотно, Даже замки из оконных фрамуг Ввинчены в люки добротно. Будет ракета без всяких кавычек, Водопроводные трубы под ней Были заправлены серой от спичек: Сопла - не трубы для наших парней. Правда чуть было не рухнул весь план: Вдруг, не спросивши совета, Витька покрасить хотел космоплан Краскою серого цвета. «Чтобы ракета была не видна - Мало ли что там! А вдруг там Встретят нас плохо?!» Был твёрд, как стена, Витька - пилот и конструктор... Словом, возник грандиозный скандал В дружном у них коллективе. Дедову краску Иван защищал: «Дедова краска - красивей! Мы прилетим, а нам скажут: «Земляне - На некрасивом таком корабле? Вот те и на!» И решат венеряне, Будто бы серость одна на Земле... А возвратимся - директор всех школ, Может, встречать нас прикатит, Мы ему скажем, кто что изобрел, - Премию дед твой отхватит!» Доводом этим тотчас убедил Витьку Иван Дыховичный: Витька ведь деда, конечно, любил - Дед был и вправду отличный. ...Всё! Дело в шляпе! Сверкал аппарат, Радугой переливался. Витька хоть вслух не хвалил, но был рад Тем, что Ивану поддался. Даже решили труднейший вопрос: как Крышу поднять - им строительный кран Здесь пригодился. Но вот в чём загвоздка. Дело такое. Однажды Иван Как-то щенка в мастерскую принёс И, привязав на верёвку, Веско сказал: «Для науки сей пёс С нами пройдёт подготовку. Всё же до цели недели пути - Чтоб быть готовым к сюрпризам, Выясним, как себя будет вести Этот живой организм!» Но организм начал лаять, мешать - Что ему замыслы эти! Так что пришлось ему мясо давать, Чтобы сидел он в ракете. С ним они вынесли страшные муки: Завтра лететь, ну а пса не прогнать, Он хоть задачу свою для науки Выполнил, но не хотел вылезать. Ваня его и конфетой манил. Пёс был своею судьбою Очень доволен... Тогда предложил Витька взять псину с собою. Ваня ответил: «Хотелось бы взять - Пёс там, конечно, забава, Но его жизнью нельзя рисковать!» - Нет, мол, морального права. Доброго дворника дядьку Силая Уговорили за псом присмотреть, Пёс от обиды их даже облаял! Но... что поделаешь - завтра лететь! «Слушай, Ваня, хватит спать! Договаривались в пять, А корабль межпланетный Никого не может ждать! Всё готово: два лимона, Длинный шнур от телефона, Компас, спички, много хлеба И большая карта неба...» Ваня тут же слез с балкона И спокойно доложил: «Видишь, леска из нейлона - Не порвёт и крокодил. Не забудь о катастрофе, Предстоит нелёгкий путь: Йод, бинты и чёрный кофе - Чтоб в полёте не уснуть...» Витьку разве кто осудит, Скажет он - как гвоздь вобьёт: «Катастроф в пути не будет - Лишнего не брать в полёт! И к тому же заметят родители, Что лекарство и кофе похитили. А при старте каждый грамм будет десять весить там - И откажут ракетоносители». - «Так! За дело, не зевай! Что ты тянешь? Отпирай!..» Вот бесшумно отворили Старый дедовский сарай. Ни секунды проволочки - Всё проверено до точки, Всё по плану: третье марта, Пять пятнадцать - время старта. Им известно - после пуска Будет двигатель реветь И наступит перегрузка, Это надо потерпеть. Перед стартом не до шуток. Витька первым в люк залез, Он не ел почти пять суток: Пища тоже лишний вес! Ну а Ваня Дыховичный Еле втиснулся, весь взмок, Хоть ему свой опыт личный Витька передал как смог. Ощущенье у них непривычное, Но и дело у них необычное! Витька взял бортжурнал и красиво записал: «Настроение, в общем, отличное!» Пристегнулись, а затем: Десять... Девять... Восемь... Семь... Ждёт корабль, конец проверке Бортовых его систем. Время! Вздрогнули антенны, Задрожали в доме стены, Что-то вспыхнуло во мраке, И залаяли собаки. Ванин папа спал прекрасно - Вдруг вскочил, протёр глаза: Что такое - в небе ясно, А как будто бы гроза! Дом от грома содрогнулся, Стёкла в окнах дребезжат, Витькин дед и тот проснулся, Хоть и был он глуховат. «Управдома - где б он ни был - Отыскать! Спросить его!..» Весь квартал глазел на небо, Но - не видел ничего. Ванин папа - он страха не чувствует, Мама Ванина - что-то предчувствует... Вдруг - о ужас! - Вани нет! Тут же видит Витькин дед, Что и Витька в постели отсутствует. Слышно только «ах!» и «ох!» - Поднялся переполох, Витькин дед от этих «охов» Окончательно оглох. ...А тем временем в ракете Их отчаянные дети, Продырявив атмосферу, Вышли курсом на Венеру. И мечтали: если выйдет - Привенерятся на ней, Сколько там они увидят Удивительных вещей!.. Например, хотелось Ване, Если точно прилетят, Чтобы Ване венеряне Подарили аппарат - Небольшой красивый, модный, Вроде солнечных очков, - Чтобы с ним читать свободно На любом из языков! Он за это расскажет про море им, И как лазили в сад в Евпатории, И как Витька там чихнул, и как сторож их спугнул, - И другие смешные истории. Ну а Витька, сжав штурвал, Тоже время не терял, Но с закрытыми глазами Он другое представлял. ...Путь окончен, всё в порядке. После мягкой их посадки Вдруг со всех сторон несутся К ним летающие блюдца. И оттуда, словно белки, - Венеряне! А потом - На летающей тарелке Их катают с ветерком. А в тарелке кто-то ранен - Витька сразу всё решил: Самый главный венерянин Витьке место уступил... Управлять ему не ново: Надо? Всё, натянут трос! И мгновенно он больного К поликлинике подвез. И ему в конце полёта С благодарностью вручён Веломотокинофото- Видеомагнитофон. Скоро будут смотреть телезрители, Как на Землю спешат победители. А когда те прилетят, их, конечно же, простят Витькин дед и Ивана родители. ...Но что это, как понять? - Кто-то начал к ним стучать, И мечтатели в кабине Разом кончили мечтать. Быть не может! Неужели - До Венеры долетели? Ну а может быть, забылись - И случайно прилунились?.. Хорошо, что всё закрыто. А снаружи так стучат!.. «Витька, вычисли орбиту По шкале координат! Что же это за планета, Мы летели полчаса? Слышишь, Витька, я ведь где-то Слышал эти голоса...» Надо было на что-то решиться им: Или ждать, или выйти открыться им!.. Вот друзья открыли люк - и увидели вокруг Всех жильцов и сержанта милиции. Тот сказал: «Какой скандал! Я такого не видал - В пять пятнадцать два мальчишки Разбудили весь квартал!» И чужие папы, мамы - Все качали головами. Ванин папа извинялся, Витькин дед не появлялся... Витька думал: в чём же дело? Что с ракетой - где секрет? Почему же не взлетела?.. Тут примчался Витькин дед. Как же Витькин дед ругался! «Не умеешь - так не сметь! Коли уж лететь собрался - Надо было улететь! Как же так, - а голос зычный, - Почему ты оплошал?..» Только Ваня Дыховичный Знал причину, но молчал. Ну а дня через два, после ужина, Та причина была обнаружена: Просто Ваня не сказал, что с собою книгу взял - И ракета была перегружена. Вот друзья давай решать - Можно ль Ваню осуждать: Он ведь взял «Трёх мушкетеров» - Чтоб дорогой дочитать. Можно спорить, но решить - как? Благородный парень Витька После долгих ссор и споров Стал читать «Трёх мушкетеров». Их девиз «Назад ни шага!» Сразу Витьку покорил. Д"Артаньян своею шпагой В пользу Вани спор решил! Призадумались мальчишки, Новый сделали расчёт - Чтобы брать такие книжки Каждый будущий полёт. Разногласия земные Удалось преодолеть, Им теперь в места любые Можно запросто лететь! Одолеют они - без сомнения - Лишний вес и Земли притяжение. Остается только ждать... Мы желаем им удач И счастливого возвращения! 19701 Умчался век эпических поэм, И повести в стихах пришли в упадок; Поэты в том виновны не совсем (Хотя у многих стих не вовсе гладок); И публика не права между тем. Кто виноват, кто прав – уж я не знаю, А сам стихов давно я не читаю – Не потому, чтоб не любил стихов, А так: смешно ж терять для звучных строф Златое время… в нашем веке зрелом, Известно вам, все заняты мы делом. 2 Стихов я не читаю – но люблю Марать шутя бумаги лист летучий; Свой стих за хвост отважно я ловлю; Я без ума от тройственных созвучий И влажных рифм – как например на ю. Вот почему пишу я эту сказку. Ее волшебно-темную завязку Не стану я подробно объяснять, Чтоб кой-каких допросов избежать; Зато конец не будет без морали, Чтобы ее хоть дети прочитали. 3 Герой известен, и не нов предмет; Тем лучше: устарело всё, что ново! Кипя огнем и силой юных лет, Я прежде пел про демона иного: То был безумный, страстный, детский бред. Бог знает где заветная тетрадка? Касается ль душистая перчатка Ее листов – и слышно: c’est joli?. Иль мышь над ней старается в пыли?. Но этот черт совсем иного сорта – Аристократ и не похож на черта. 4 Перенестись теперь прошу сейчас За мною в спальню: розовые шторы Опущены, с трудом лишь может глаз Следить ковра восточные узоры. Приятный трепет вдруг объемлет вас, И, девственным дыханьем напоенный, Огнем в лицо вам пышет воздух сонный; Вот ручка, вот плечо, и возле них На кисее подушек кружевных Рисуется младой, но строгий профиль… И на него взирает Мефистофель. 5 То был ли сам великий Сатана Иль мелкий бес из самых нечиновных, Которых дружба людям так нужна Для тайных дел, семейных и любовных? Не знаю! Если б им была дана Земная форма, по рогам и платью Я мог бы сволочь различить со знатью; Но дух – известно, что такое дух! Жизнь, сила, чувство, зренье, голос, слух – И мысль – без тела – часто в видах разных; (Бесов вобще рисуют безобразных). 6 Но я не так всегда воображал Врага святых и чистых побуждений. Мой юный ум, бывало, возмущал Могучий образ; меж иных видений, Как царь, немой и гордый, он сиял Такой волшебно-сладкой красотою, Что было страшно… и душа тоскою Сжималася – и этот дикий бред Преследовал мой разум много лет. Но я, расставшись с прочими мечтами, И от него отделался – стихами! 7 Оружие отличное: врагам Кидаете в лицо вы эпиграммой… Вам насолить захочется ль друзьям? Пустите в них поэмой или драмой! Но полно, к делу. Я сказал уж вам, Что в спальне той таился хитрый демон. Невинным сном был тронут не совсем он. Не мудрено: кипела в нем не кровь, И понимал иначе он любовь; И речь его коварных искушений Была полна: ведь он недаром гений! 8 «Не знаешь ты, кто я – но уж давно Читаю я в душе твоей; незримо, Неслышно говорю с тобою, – но Слова мои, как тень, проходят мимо Ребяческого сердца, – и оно Дивится им спокойно и в молчанье, – Пускай! Зачем тебе мое названье? Ты с ужасом отвергнула б мою Безумную любовь, – но я люблю По-сво? ему… терпеть и ждать могу я, Не надо мне ни ласк, ни поцелуя. 9 «Когда ты спишь, о ангел мой земной, И шибко бьется девственною кровью Младая грудь под грезою ночной, Знай, это я, склонившись к изголовью, Любуюся – и говорю с тобой; И в тишине, наставник твой случайный, Чудесные рассказываю тайны… А много было взору моему Доступно и понятно, потому Что узами земными я не связан, И вечностью и знанием наказан… 10 «Тому назад еще немного лет Я пролетал над сонною столицей. Кидала ночь свой странный полусвет, Румяный запад с новою денницей На севере сливались, как привет Свидания с молением разлуки; Над городом таинственные звуки, Как грешных снов нескромные слова, Неясно раздавались – и Нева, Меж кораблей сверкая на просторе, Журча, с волной их уносила в море. 11 «Задумчиво столбы дворцов немых По берегам теснилися, как тени, И в пене вод гранитных крылец их Купалися широкие ступени; Минувших лет событий роковых Волна следы смывала роковые, И улыбались звезды голубые, Глядя с высот на гордый прах земли, Как будто мир достоин их любви, Как будто им земля небес дороже… И я тогда… я улыбнулся тоже. 12 «И я кругом глубокий кинул взгляд И увидал с невольною отрадой Преступный сон под сению палат, Корыстный труд пред тощею лампадой, И страшных тайн везде печальный ряд; Я стал ловить блуждающие звуки, Веселый смех и крик последней муки: То ликовал иль мучился порок! В молитвах я подслушивал упрек, В бреду любви – бесстыдное желанье; Везде – обман, безумство иль страданье! 13 «Но близ Невы один старинный дом Казался полн священной тишиною. Всё важностью наследственною в нем И роскошью дышало вековою; Украшен был он княжеским гербом; Из мрамора волнистого колонны Кругом теснились чинно, и балконы Чугунные воздушною семьей Меж них гордились дивною резьбой; И окон ряд, всегда прозрачно-темных, Манил пугая взор очей нескромных. 14 «Пора была, боярская пора! Теснилась знать в роскошные покои – Былая знать минувшего двора, Забытых дел померкшие герои! Музыкой тут гремели вечера, В Неве дробился блеск высоких окон, Напудренный мелькал и вился локон; И часто ножка с красным каблучком Давала знак условный под столом; И старики в звездах и бриллиантах Судили резко о тогдашних франтах. 15 «Тот век прошел, и люди те прошли. Сменили их другие; род старинный Перевелся; в готической пыли Портреты гордых бар, краса гостиной, Забытые, тускнели; поросли Дворы травой, и блеск сменив бывалый, Сырая мгла и сумрак длинной залой Спокойно завладели… Тихий дом Казался пуст; но жил хозяин в нем, Старик худой и с виду величавый, Озлобленный на новый век и нравы. 16 «Он ростом был двенадцати вершков, С домашними был строг неумолимо; Всегда молчал; ходил до двух часов, Обедал, спал… да иногда, томимый Бессонницей, собранье острых слов Перебирал или читал Вольтера. Как быть? Сильна к преданьям в людях вера!.. Имел он дочь четырнадцати лет; Но с ней видался редко; за обед Она являлась в фартучке, с мадамой; Сидела чинно и держалась прямо. 17 «Всегда одна, запугана отцом И англичанки строгостью небрежной, Она росла, как ландыш за стеклом Или скорей как бледный цвет подснежный. Она была стройна, но с каждым днем С ее лица сбегали жизни краски, Задумчивей большие стали глазки; Покинув книжку скучную, она Охотнее садилась у окна, И вдалеке мечты ее блуждали, Пока ее играть не посылали. 18 «Тогда она сходила в длинный зал, Но бегать в нем ей как-то страшно было И как-то странно детский шаг звучал Между колонн; разрытою могилой Над юной жизнью воздух там дышал. И в зеркалах являлися предметы Длиннее и бесцветнее, одеты Какой-то мертвой дымкою; и вдруг Неясный шорох слышался вокруг: То загремит, то снова тише, тише… (То были тени предков – или мыши!) 19 «И что ж? – она привыкла толковать По-сво? ему развалин говор странный, И стала мысль горячая летать Над бледною головкой и туманный, Воздушный рой видений навевать. Я с ней не разлучался. Детский лепет Подслушивать, невинной груди трепет Следить, ее дыханием с немой, Мучительной и жадною тоской, Как жизнью, упиваться… это было Смешно! – но мне так ново и так мило! 20 «Влюбился я. И точно хороша Была не в шутку маленькая Нина. Нет, никогда свинец карандаша Рафа? эля, иль кисти Перуджина Не начертали, пламенем дыша, Подобный профиль. Все ее движенья Особого казались выраженья Исполнены. Но с самых детских дней Ее глаза не изменяли ей, Тая равно надежду, радость, горе; И было темно в них, как в синем море. 21 «Я понял, что душа ее была Из тех, которым рано всё понятно. Для мук и счастья, для добра и зла В них пищи много; – только невозвратно Они идут, куда их повела Случайность, без раскаянья, упреков И жалобы. Им в жизни нет уроков; Их чувствам повторяться не дано… Такие души я любил давно Отыскивать по свету на свободе: Я сам ведь был немножко в этом роде! 22 «Ее смущали странные мечты. Порой она среди пустого зала Сиянье, роскошь, музыку, цветы, Толпу гостей и шум воображала; Кипела кровь от душной тесноты; На платьице чудесные узоры Виднелись ей, – и вот гремели шпоры, К ней кавалер незримый подходил И в мнимый вальс с собою уносил; И вот она кружилась в вихре бала И утомясь на кресла упадала… 23 «И тут она, склонив лукавый взор И выставив едва приметно ножку, Двусмысленный и темный разговор С ним завести старалась понемножку; Сначала был он весел и остёр, А иногда и чересчур небрежен; Но под конец зато как мил и нежен! Что делать ей? – притворно-строгий взгляд Его, как гром, отталкивал назад, А сердце билось в ней так шибко, шибко, И по устам змеилася улыбка. 24 «Пред зеркалом, бывало, целый час То волосы пригладит, то красивый Цветок пришпилит к ним; движенью глаз, Головке наклоненной вид ленивый Придав, стоит… и учится; не раз Хотелось мне совет ей дать лукавый; Но ум ее и сметливый и здравый Отгадывал всё мигом сам собой; Так годы шли безмолвной чередой; И вот настал тот возраст, о котором Так полны ваши книги всяким вздором. 25 «То был великий день: семнадцать лет! Всё, что досель таилось за решеткой, Теперь надменно явится на свет! Старик-отец послал за старой теткой, И съехались родные на совет. Их затруднял удачный выбор бала. Что? Будет двор иль нет? – Иных пугала Застенчивость дикарки молодой; Но очень тонко замечал другой, Что это вид ей даст оригинальный; Потом наряд осматривали бальный. 26 «Но вот настал и вечер роковой. Она с утра была, как в лихорадке; Поплакала немножко, золотой Браслет сломала, в суетах перчатки Разорвала… со страхом и тоской Она в карету села и дорогой Была полна мучительной тревогой; И выходя споткнулась на крыльце. И с бледностью печальной на лице Вступила в залу… Странный шепот встретил Ее явленье: свет ее заметил. 27 «Кипел, сиял уж в полном блеске бал. Тут было всё, что называют светом… Не я ему названье это дал, Хоть смысл глубокий есть в названье этом. Своих друзей я тут бы не узнал; Улыбки, лица лгали так искусно, Что даже мне чуть-чуть не стало грустно. Прислушаться хотел я, – но едва Ловил мой слух летучие слова, Отрывки безыменных чувств и мнений – Эпиграфы неведомых творений!..» ………………
Это мило?. (Франц.).
В первой публикации эти стихи были вычеркнуты цензурой. Предполагалось, что здесь идет речь о восстании декабристов. Но названный текст (строфа 11) примыкает к строфе 10, содержащей образную ассоциацию с «Медным всадником» Пушкина. Возможно, что под «роковыми событиями» подразумевается и петербургское наводнение 1824 г., ставшее в поэме Пушкина кульминацией трагической судьбы человека, зависимого от стихий природы и истории. В «Сказке…» человек тоже трагически зависим от диктата времен с их социальными переменами (нисходящая история знатного боярского рода) и от диктата страстей (формирование души Нины).
Пьетро Перуджино (ок. 1446–1523) – знаменитый итальянский живописец эпохи Возрождения, учитель Рафаэля.
Сказка для детей Впервые опубликована в 1842 г. в «Отечественных записках» (т. 20, № 1, отд. I, с. 116–123). Поэма осталась незаконченной: сюжетные линии произведения не замкнуты, не имеет структурной законченности эпическая часть повествования, оборван вмонтированный в нее монолог Мефистофеля, намечены лишь исходные моменты в судьбе Нины, основной героини поэмы. В первых же строфах произведения содержатся, кроме жанровой его характеристики, композиционные наметки повествования – «волшебно-темная» завязка, «печальный ряд» эпизодов, касающихся то «тайных дел, семейных и любовных», то «страшных тайн» истории, «минувших лет, событий роковых»; обещан автором и конец, который «не будет без морали». В целом автор сообщает, что он намеревался написать «легкую поэму в сорок песен» (в другом месте – «короткую поэмку в сорок песен»). Написано же 27 строф, которые оканчиваются строкой точек, обозначающих недосказанность. Датируется поэма по упоминанию в черновом тексте о международных событиях того времени – турецко-египетском конфликте 1839–1841 гг.: Меж тем о благе мира чуждых стран Заботимся, хлопочем мы не в меру, С Египтом новый сладил ли султан? Что Тьер сказал – и что сказали Тьеру? Поэма не могла быть написана ранее второй половины 1839 г.: новый султан, который упоминается в тексте, – Абдул-Меджид, вступил на престол 30 июня 1839 г. Кончена поэма не позднее начала мая 1840 г., так как рукопись была оставлена Лермонтовым А. А. Краевскому перед отъездом поэта в ссылку на Кавказ. Вернее всего, поэма писалась весною 1840 г., когда Адольф Тьер, также упоминаемый в тексте, возглавил новый французский кабинет (1 марта 1840 г.). Поэма написана Лермонтовым 11-строчной строфой, которую он впервые применил в «Сашке». «Сашка» и является одним из подступов к «Сказке…» в шутливой разработке демонической темы. Небольшая, в несколько строк, зарисовка ночных «дел, которых знать и черт бы не хотел», в «нравственной поэме» «Сашка» разрастается в «Сказке…» в ведущую линию повествования – монолог Мефистофеля, озирающего раскинувшуюся перед ним ночную панораму грешной земли. Высказывалось предположение, что поэма «Сашка» и так называемое «Начало поэмы», считавшееся второй главой «Сашки», а также «Сказка для детей» представляют фрагменты единого, но неосуществленного замысла. В «Сказке для детей» соединяются фантастика (отсюда название – «сказка») и реальный план, иронический, шутливый тон и высокий лиризм. «Сказка…» как шутливая повесть в стихах, содержащая и эстетическую самохарактеристику (рассуждения о стихе, о рифмах и т. д.), справедливо сравнивалась с «Домиком в Коломне» Пушкина. Но она имеет некоторые общие черты и с другими произведениями Пушкина – например, с поэмой «Медный всадник» (широкий исторический фон, лиризм, в частности лирическое описание белых ночей в Петербурге, построенное на метафорической картине встречи «ночного полусвета» с «новою денницей»). Указывалось и на влияние Байрона на «Сказку…». Фантастический план поэмы с «ее волшебно-темной завязкой» определяется героем поэмы – новым вариантом образа Демона, но это уже иной Демон, он рисуется без героического ореола и становится персонажем петербургской повести, посвященной истории героини, ее детству и воспитанию, формированию ее характера. В поэме проявился интерес Лермонтова к углубленному психологическому анализу. Героиня поэмы – маленькая Нина – при всем ее лирическом обаянии – натура в потенции трагическая, из тех, что рождены «для мук и счастья» – для «добра и зла в них пищи много». Это один из первых в русской литературе сложных женских образов. Интерес писателя сосредоточен на процессе становления такой личности, его зависимости от обстоятельств, которые порождали и Арбениных и Печориных. «Сказка…» создавалась после «Маскарада» и почти одновременно с «Героем нашего времени», представляя собой заключительный этап в работе поэта над темой Демона. Сатирическое снижение могучего образа, долгое время волновавшего «юный ум» поэта, в последней поэме относительно. В самой декларации отречения от «волшебно-сладкой красоты» прежнего Демона есть некая литературная условность, так как Мефистофель «иного сорта» лишен зримых величественных форм, но не лишен высокой ценностной характеристики («Жизнь, сила, чувство, зренье, голос, слух – И мысль – без тела – часто в видах разных…») В обзоре литературы за 1842 г. В. Г. Белинский назвал «Сказку» «лучшим, самым зрелым из всех его произведений», несмотря на ее незавершенность (В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. 6. М., 1955, с. 533). С точки зрения «углубления в действительность жизни» и живописного проникновения в русский быт высоко оценил неоконченную поэму Лермонтова Гоголь. По его словам, «Сказка» – есть «лучшее стихотворение» поэта, в котором новый демон «получает больше определительности и больше смысла». («В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность». – Н. В. Гоголь. Полн. собр. соч., т. 8. [М.–Л.], 1952, с. 402). Такую же высокую оценку «началу стихотворного романа» Лермонтова дал Н. П. Огарев: «Это просто роскошь… Может быть – самая лучшая пьеса Лермонтова» (см. М. О. Гершензон. Образы прошлого. М., 1912, с. 462). «Сказка для детей» оказала воздействие на литературу позднейшего времени. Устанавливалось влияние поэмы Лермонтова на поэму «Параша» И. С. Тургенева (В. Буренин. Литературная деятельность Тургенева. СПб., 1884, с. 11) и на «Талисман» Фета (Б. В. Томашевский. Пушкин, кн. 2. М.–Л., 1961, с. 393–397). Известны попытки «продолжить» «Сказку…» с целями мистификации или использования произведения Лермонтова в идейной борьбе последующих времен. Своеобразной мистификацией можно считать «свободный» перевод «Сказки…» на немецкий язык Ф. Боденштедтом, который произвольно увеличил текст 4-й и 5-й строф и вместо окончания произведения приписал от себя лишнюю строфу (см. об этом: Н. А. Сигал. Боденштедт – переводчик Лермонтова. – Учен. зап. ЛГУ. Сер. филол. наук, 1941, вып. 8, с. 335, 339, 348; Н. В. Попова. Лермонтов или Боденштедт? – Филологические науки, 1964, № 3, с. 34–41). В Петербурге в 1859 г. вышло «Продолжение „Сказки для детей“ М. Ю. Лермонтова», соч. Неизвестного. Автором оказался провинциальный житель, сотрудник иркутской газеты Ю. Волков, который в духе социальной проблематики своего времени, прибегая к реминисценциям из «Сказки…», изобразил историю отвергнутой любви аристократки Нины к герою демократического происхождения.
1
Умчался век эпических поэм,
И повести в стихах пришли в упадок;
Поэты в том виновны не совсем
(Хотя у многих стих не вовсе гладок);
И публика не права между тем.
Кто виноват, кто прав – уж я не знаю,
А сам стихов давно я не читаю –
Не потому, чтоб не любил стихов,
А так: смешно ж терять для звучных строф
Златое время… в нашем веке зрелом,
Известно вам, все заняты мы делом.
2
Стихов я не читаю – но люблю
Марать шутя бумаги лист летучий;
Свой стих за хвост отважно я ловлю;
Я без ума от тройственных созвучий
И влажных рифм – как например на ю.
Вот почему пишу я эту сказку.
Ее волшебно-темную завязку
Не стану я подробно объяснять,
Чтоб кой-каких допросов избежать;
Зато конец не будет без морали,
Чтобы ее хоть дети прочитали.
3
Герой известен, и не нов предмет;
Тем лучше: устарело всё, что ново!
Кипя огнем и силой юных лет,
Я прежде пел про демона иного:
То был безумный, страстный, детский бред.
Бог знает где заветная тетрадка?
Касается ль душистая перчатка
Ее листов – и слышно: c’est joli?..
Иль мышь над ней старается в пыли?..
Но этот черт совсем иного сорта –
Аристократ и не похож на черта.
4
Перенестись теперь прошу сейчас
За мною в спальню: розовые шторы
Опущены, с трудом лишь может глаз
Следить ковра восточные узоры.
Приятный трепет вдруг объемлет вас,
И, девственным дыханьем напоенный,
Огнем в лицо вам пышет воздух сонный;
Вот ручка, вот плечо, и возле них
На кисее подушек кружевных
Рисуется младой, но строгий профиль…
И на него взирает Мефистофель.
5
То был ли сам великий Сатана
Иль мелкий бес из самых нечиновных,
Которых дружба людям так нужна
Для тайных дел, семейных и любовных?
Не знаю! Если б им была дана
Земная форма, по рогам и платью
Я мог бы сволочь различить со знатью;
Но дух – известно, что такое дух!
Жизнь, сила, чувство, зренье, голос, слух –
И мысль – без тела – часто в видах разных;
(Бесов вобще рисуют безобразных).
6
Но я не так всегда воображал
Врага святых и чистых побуждений.
Мой юный ум, бывало, возмущал
Могучий образ; меж иных видений,
Как царь, немой и гордый, он сиял
Такой волшебно-сладкой красотою,
Что было страшно… и душа тоскою
Сжималася – и этот дикий бред
Преследовал мой разум много лет.
Но я, расставшись с прочими мечтами,
И от него отделался – стихами!
7
Оружие отличное: врагам
Кидаете в лицо вы эпиграммой…
Вам насолить захочется ль друзьям?
Пустите в них поэмой или драмой!
Но полно, к делу. Я сказал уж вам,
Что в спальне той таился хитрый демон.
Невинным сном был тронут не совсем он.
Не мудрено: кипела в нем не кровь,
И понимал иначе он любовь;
И речь его коварных искушений
Была полна: ведь он недаром гений!
8
«Не знаешь ты, кто я – но уж давно
Читаю я в душе твоей; незримо,
Неслышно говорю с тобою, – но
Слова мои, как тень, проходят мимо
Ребяческого сердца, – и оно
Дивится им спокойно и в молчанье, –
Пускай! Зачем тебе мое названье?
Ты с ужасом отвергнула б мою
Безумную любовь, – но я люблю
По-сво́ему… терпеть и ждать могу я,
Не надо мне ни ласк, ни поцелуя.
9
«Когда ты спишь, о ангел мой земной,
И шибко бьется девственною кровью
Младая грудь под грезою ночной,
Знай, это я, склонившись к изголовью,
Любуюся – и говорю с тобой;
И в тишине, наставник твой случайный,
Чудесные рассказываю тайны…
А много было взору моему
Доступно и понятно, потому
Что узами земными я не связан,
И вечностью и знанием наказан…
10
«Тому назад еще немного лет
Я пролетал над сонною столицей.
Кидала ночь свой странный полусвет,
Румяный запад с новою денницей
На севере сливались, как привет
Свидания с молением разлуки;
Над городом таинственные звуки,
Как грешных снов нескромные слова,
Неясно раздавались – и Нева,
Меж кораблей сверкая на просторе,
Журча, с волной их уносила в море.
11
«Задумчиво столбы дворцов немых
По берегам теснилися, как тени,
И в пене вод гранитных крылец их
Купалися широкие ступени;
Минувших лет событий роковых
Волна следы смывала роковые,
И улыбались звезды голубые,
Глядя с высот на гордый прах земли,
Как будто мир достоин их любви,
Как будто им земля небес дороже…
И я тогда… я улыбнулся тоже.
12
«И я кругом глубокий кинул взгляд
И увидал с невольною отрадой
Преступный сон под сению палат,
Корыстный труд пред тощею лампадой,
И страшных тайн везде печальный ряд;
Я стал ловить блуждающие звуки,
Веселый смех и крик последней муки:
То ликовал иль мучился порок!
В молитвах я подслушивал упрек,
В бреду любви – бесстыдное желанье;
Везде – обман, безумство иль страданье!
13
«Но близ Невы один старинный дом
Казался полн священной тишиною.
Всё важностью наследственною в нем
И роскошью дышало вековою;
Украшен был он княжеским гербом;
Из мрамора волнистого колонны
Кругом теснились чинно, и балконы
Чугунные воздушною семьей
Меж них гордились дивною резьбой;
И окон ряд, всегда прозрачно-темных,
Манил пугая взор очей нескромных.
14
«Пора была, боярская пора!
Теснилась знать в роскошные покои –
Былая знать минувшего двора,
Забытых дел померкшие герои!
Музыкой тут гремели вечера,
В Неве дробился блеск высоких окон,
Напудренный мелькал и вился локон;
И часто ножка с красным каблучком
Давала знак условный под столом;
И старики в звездах и бриллиантах
Судили резко о тогдашних франтах.
15
«Тот век прошел, и люди те прошли.
Сменили их другие; род старинный
Перевелся; в готической пыли
Портреты гордых бар, краса гостиной,
Забытые, тускнели; поросли
Дворы травой, и блеск сменив бывалый,
Сырая мгла и сумрак длинной залой
Спокойно завладели… Тихий дом
Казался пуст; но жил хозяин в нем,
Старик худой и с виду величавый,
Озлобленный на новый век и нравы.
16
«Он ростом был двенадцати вершков,
С домашними был строг неумолимо;
Всегда молчал; ходил до двух часов,
Обедал, спал… да иногда, томимый
Бессонницей, собранье острых слов
Перебирал или читал Вольтера.
Как быть? Сильна к преданьям в людях вера!..
Имел он дочь четырнадцати лет;
Но с ней видался редко; за обед
Она являлась в фартучке, с мадамой;
Сидела чинно и держалась прямо.
17
«Всегда одна, запугана отцом
И англичанки строгостью небрежной,
Она росла, как ландыш за стеклом
Или скорей как бледный цвет подснежный.
Она была стройна, но с каждым днем
С ее лица сбегали жизни краски,
Задумчивей большие стали глазки;
Покинув книжку скучную, она
Охотнее садилась у окна,
И вдалеке мечты ее блуждали,
Пока ее играть не посылали.
18
«Тогда она сходила в длинный зал,
Но бегать в нем ей как-то страшно было
И как-то странно детский шаг звучал
Между колонн; разрытою могилой
Над юной жизнью воздух там дышал.
И в зеркалах являлися предметы
Длиннее и бесцветнее, одеты
Какой-то мертвой дымкою; и вдруг
Неясный шорох слышался вокруг:
То загремит, то снова тише, тише…
(То были тени предков – или мыши!)
19
«И что ж? – она привыкла толковать
По-сво́ему развалин говор странный,
И стала мысль горячая летать
Над бледною головкой и туманный,
Воздушный рой видений навевать.
Я с ней не разлучался. Детский лепет
Подслушивать, невинной груди трепет
Следить, ее дыханием с немой,
Мучительной и жадною тоской,
Как жизнью, упиваться… это было
Смешно! – но мне так ново и так мило!
20
«Влюбился я. И точно хороша
Была не в шутку маленькая Нина.
Нет, никогда свинец карандаша
Рафа́эля, иль кисти Перуджина
Не начертали, пламенем дыша,
Подобный профиль. Все ее движенья
Особого казались выраженья
Исполнены. Но с самых детских дней
Ее глаза не изменяли ей,
Тая равно надежду, радость, горе;
И было темно в них, как в синем море.
21
«Я понял, что душа ее была
Из тех, которым рано всё понятно.
Для мук и счастья, для добра и зла
В них пищи много; – только невозвратно
Они идут, куда их повела
Случайность, без раскаянья, упреков
И жалобы. Им в жизни нет уроков;
Их чувствам повторяться не дано…
Такие души я любил давно
Отыскивать по свету на свободе:
Я сам ведь был немножко в этом роде!
22
«Ее смущали странные мечты.
Порой она среди пустого зала
Сиянье, роскошь, музыку, цветы,
Толпу гостей и шум воображала;
Кипела кровь от душной тесноты;
На платьице чудесные узоры
Виднелись ей, – и вот гремели шпоры,
К ней кавалер незримый подходил
И в мнимый вальс с собою уносил;
И вот она кружилась в вихре бала
И утомясь на кресла упадала…
23
«И тут она, склонив лукавый взор
И выставив едва приметно ножку,
Двусмысленный и темный разговор
С ним завести старалась понемножку;
Сначала был он весел и остёр,
А иногда и чересчур небрежен;
Но под конец зато как мил и нежен!
Что делать ей? – притворно-строгий взгляд
Его, как гром, отталкивал назад,
А сердце билось в ней так шибко, шибко,
И по устам змеилася улыбка.
24
«Пред зеркалом, бывало, целый час
То волосы пригладит, то красивый
Цветок пришпилит к ним; движенью глаз,
Головке наклоненной вид ленивый
Придав, стоит… и учится; не раз
Хотелось мне совет ей дать лукавый;
Но ум ее и сметливый и здравый
Отгадывал всё мигом сам собой;
Так годы шли безмолвной чередой;
И вот настал тот возраст, о котором
Так полны ваши книги всяким вздором.
25
«То был великий день: семнадцать лет!
Всё, что досель таилось за решеткой,
Теперь надменно явится на свет!
Старик-отец послал за старой теткой,
И съехались родные на совет.
Их затруднял удачный выбор бала.
Что? Будет двор иль нет? – Иных пугала
Застенчивость дикарки молодой;
Но очень тонко замечал другой,
Что это вид ей даст оригинальный;
Потом наряд осматривали бальный.
26
«Но вот настал и вечер роковой.
Она с утра была, как в лихорадке;
Поплакала немножко, золотой
Браслет сломала, в суетах перчатки
Разорвала… со страхом и тоской
Она в карету села и дорогой
Была полна мучительной тревогой;
И выходя споткнулась на крыльце.
И с бледностью печальной на лице
Вступила в залу… Странный шепот встретил
Ее явленье: свет ее заметил.
27
«Кипел, сиял уж в полном блеске бал.
Тут было всё, что называют светом…
Не я ему названье это дал,
Хоть смысл глубокий есть в названье этом.
Своих друзей я тут бы не узнал;
Улыбки, лица лгали так искусно,
Что даже мне чуть-чуть не стало грустно.
Прислушаться хотел я, – но едва
Ловил мой слух летучие слова,
Отрывки безыменных чувств и мнений –
Эпиграфы неведомых творений!..»
………………
Это мило?.. (Франц.).
В первой публикации эти стихи были вычеркнуты цензурой. Предполагалось, что здесь идет речь о восстании декабристов. Но названный текст (строфа 11) примыкает к строфе 10, содержащей образную ассоциацию с «Медным всадником» Пушкина. Возможно, что под «роковыми событиями» подразумевается и петербургское наводнение 1824 г., ставшее в поэме Пушкина кульминацией трагической судьбы человека, зависимого от стихий природы и истории. В «Сказке…» человек тоже трагически зависим от диктата времен с их социальными переменами (нисходящая история знатного боярского рода) и от диктата страстей (формирование души Нины).
Пьетро Перуджино (ок. 1446–1523) – знаменитый итальянский живописец эпохи Возрождения, учитель Рафаэля.
Сказка для детей
Впервые опубликована в 1842 г. в «Отечественных записках» (т. 20, № 1, отд. I, с. 116–123).
Поэма осталась незаконченной: сюжетные линии произведения не замкнуты, не имеет структурной законченности эпическая часть повествования, оборван вмонтированный в нее монолог Мефистофеля, намечены лишь исходные моменты в судьбе Нины, основной героини поэмы. В первых же строфах произведения содержатся, кроме жанровой его характеристики, композиционные наметки повествования – «волшебно-темная» завязка, «печальный ряд» эпизодов, касающихся то «тайных дел, семейных и любовных», то «страшных тайн» истории, «минувших лет, событий роковых»; обещан автором и конец, который «не будет без морали». В целом автор сообщает, что он намеревался написать «легкую поэму в сорок песен» (в другом месте – «короткую поэмку в сорок песен»). Написано же 27 строф, которые оканчиваются строкой точек, обозначающих недосказанность.
Датируется поэма по упоминанию в черновом тексте о международных событиях того времени – турецко-египетском конфликте 1839–1841 гг.:
Меж тем о благе мира чуждых стран
Заботимся, хлопочем мы не в меру,
С Египтом новый сладил ли султан?
Что Тьер сказал – и что сказали Тьеру?
Поэма не могла быть написана ранее второй половины 1839 г.: новый султан, который упоминается в тексте, – Абдул-Меджид, вступил на престол 30 июня 1839 г. Кончена поэма не позднее начала мая 1840 г., так как рукопись была оставлена Лермонтовым А. А. Краевскому перед отъездом поэта в ссылку на Кавказ. Вернее всего, поэма писалась весною 1840 г., когда Адольф Тьер, также упоминаемый в тексте, возглавил новый французский кабинет (1 марта 1840 г.).
Поэма написана Лермонтовым 11-строчной строфой, которую он впервые применил в «Сашке». «Сашка» и является одним из подступов к «Сказке…» в шутливой разработке демонической темы. Небольшая, в несколько строк, зарисовка ночных «дел, которых знать и черт бы не хотел», в «нравственной поэме» «Сашка» разрастается в «Сказке…» в ведущую линию повествования – монолог Мефистофеля, озирающего раскинувшуюся перед ним ночную панораму грешной земли. Высказывалось предположение, что поэма «Сашка» и так называемое «Начало поэмы», считавшееся второй главой «Сашки», а также «Сказка для детей» представляют фрагменты единого, но неосуществленного замысла.
В «Сказке для детей» соединяются фантастика (отсюда название – «сказка») и реальный план, иронический, шутливый тон и высокий лиризм. «Сказка…» как шутливая повесть в стихах, содержащая и эстетическую самохарактеристику (рассуждения о стихе, о рифмах и т. д.), справедливо сравнивалась с «Домиком в Коломне» Пушкина. Но она имеет некоторые общие черты и с другими произведениями Пушкина – например, с поэмой «Медный всадник» (широкий исторический фон, лиризм, в частности лирическое описание белых ночей в Петербурге, построенное на метафорической картине встречи «ночного полусвета» с «новою денницей»). Указывалось и на влияние Байрона на «Сказку…».
Фантастический план поэмы с «ее волшебно-темной завязкой» определяется героем поэмы – новым вариантом образа Демона, но это уже иной Демон, он рисуется без героического ореола и становится персонажем петербургской повести, посвященной истории героини, ее детству и воспитанию, формированию ее характера. В поэме проявился интерес Лермонтова к углубленному психологическому анализу.
Героиня поэмы – маленькая Нина – при всем ее лирическом обаянии – натура в потенции трагическая, из тех, что рождены «для мук и счастья» – для «добра и зла в них пищи много». Это один из первых в русской литературе сложных женских образов. Интерес писателя сосредоточен на процессе становления такой личности, его зависимости от обстоятельств, которые порождали и Арбениных и Печориных. «Сказка…» создавалась после «Маскарада» и почти одновременно с «Героем нашего времени», представляя собой заключительный этап в работе поэта над темой Демона. Сатирическое снижение могучего образа, долгое время волновавшего «юный ум» поэта, в последней поэме относительно. В самой декларации отречения от «волшебно-сладкой красоты» прежнего Демона есть некая литературная условность, так как Мефистофель «иного сорта» лишен зримых величественных форм, но не лишен высокой ценностной характеристики («Жизнь, сила, чувство, зренье, голос, слух – И мысль – без тела – часто в видах разных…») В обзоре литературы за 1842 г. В. Г. Белинский назвал «Сказку» «лучшим, самым зрелым из всех его произведений», несмотря на ее незавершенность (В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. 6. М., 1955, с. 533). С точки зрения «углубления в действительность жизни» и живописного проникновения в русский быт высоко оценил неоконченную поэму Лермонтова Гоголь. По его словам, «Сказка» – есть «лучшее стихотворение» поэта, в котором новый демон «получает больше определительности и больше смысла». («В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность». – Н. В. Гоголь. Полн. собр. соч., т. 8. [М.–Л.], 1952, с. 402). Такую же высокую оценку «началу стихотворного романа» Лермонтова дал Н. П. Огарев: «Это просто роскошь… Может быть – самая лучшая пьеса Лермонтова» (см. М. О. Гершензон. Образы прошлого. М., 1912, с. 462).
«Сказка для детей» оказала воздействие на литературу позднейшего времени. Устанавливалось влияние поэмы Лермонтова на поэму «Параша» И. С. Тургенева (В. Буренин. Литературная деятельность Тургенева. СПб., 1884, с. 11) и на «Талисман» Фета (Б. В. Томашевский. Пушкин, кн. 2. М.–Л., 1961, с. 393–397).
Известны попытки «продолжить» «Сказку…» с целями мистификации или использования произведения Лермонтова в идейной борьбе последующих времен. Своеобразной мистификацией можно считать «свободный» перевод «Сказки…» на немецкий язык Ф. Боденштедтом, который произвольно увеличил текст 4-й и 5-й строф и вместо окончания произведения приписал от себя лишнюю строфу (см. об этом: Н. А. Сигал. Боденштедт – переводчик Лермонтова. – Учен. зап. ЛГУ. Сер. филол. наук, 1941, вып. 8, с. 335, 339, 348; Н. В. Попова. Лермонтов или Боденштедт? – Филологические науки, 1964, № 3, с. 34–41). В Петербурге в 1859 г. вышло «Продолжение „Сказки для детей“ М. Ю. Лермонтова», соч. Неизвестного. Автором оказался провинциальный житель, сотрудник иркутской газеты Ю. Волков, который в духе социальной проблематики своего времени, прибегая к реминисценциям из «Сказки…», изобразил историю отвергнутой любви аристократки Нины к герою демократического происхождения.
I. ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО
ПРО ВИТЬКУ КОРАБЛЁВА
И ДРУГА ЗАКАДЫЧНОГО -
ВАНЮ ДЫХОВИЧНОГО
Что случилось с пятым «А»?
Как вам это нравится:
Вера Павловна сама
С ним не может справиться!
От стены к доске летели,
Как снаряды «ФАУ-2»,
То тяжёлые портфели,
То обидные слова.
Бой кипел, и в тайных целях
Кто-то партой дверь припёр.
Но и драка на портфелях
Не решила этот спор.
Раз такая кутерьма -
Ожидай не то ещё!
Что ж случилось с пятым «А»,
Почему побоище?
Догадалась чья-то мама -
Мамы вечно начеку:
«Это проигрыш "Динамо"
В первом круге "Спартаку"». -
«Нет, - сказал отец Олега, -
Спорят там наверняка,
Кто допрыгнет без разбега
До дверного косяка».
И послали в поздний час -
В половине пятого -
Разобраться в этот класс
Пионервожатого.
Пионервожатый Юра
Крик услышал со двора:
«Всех главней - литература!»
А в ответ неслось: «Ура!»
Но сейчас же крикнул кто-то
Из раскрытого окна:
«В век космических полётов
Только техника нужна!»
И решил вожатый вмиг:
Сам был в пятом классе я -
Всё понятно, там у них
Просто разногласия.
Ну, теперь для пап и мам
Всё яснее ясного:
Не случилось в пятом «А»
Ничего ужасного.
Ваня - необыкновенный,
Ну такой рассказчик был,
Что подчас на перемены
Целый класс не выходил.
Языки болтали злые,
Что он слишком толстый, - пусть!
Но зато стихи любые
Ваня шпарил наизусть:
Про Мадрид и про Алтай,
Про отважных конников...
И - полкласса, почитай,
Ваниных сторонников.
Испытанье за рекою
Он устроил для ребят -
Пистолет стрелял водою
Метров на сто пятьдесят!
И по всем дворам вокруг
Всем дружкам-приятелям
Было лестно, что их друг
Стал изобретателем.
Если Витьке оба глаза
Толстым шарфом завязать,
Он на ощупь может сразу
Два транзистора собрать.
Сконструировал подъёмник
В сорок лошадиных сил
И вмонтировал приёмник
В холодильник марки «ЗИЛ».
Месяц что-то мастерил
Из кастрюль и провода -
И однажды подарил
Витька школе робота!
Что-то Витька в нём напутал:
Всем законам вопреки
Робот раньше на минуту
На урок давал звонки;
Он ещё скользил по полу
И врывался к Витьке в класс...
Деда Витькиного в школу
Вызывали много раз.
«С Витькой мне не совладать -
У него наследственность,
На него должна влиять
Школьная общественность;
Не кончал я академий -
Вы решайте», - дед сказал...
Кстати, дед и сам всё время
Что-то там изобретал.
И устроили собранье:
Стали думать и гадать,
Как на Витьку и на Ваню
Целым классом повлиять...
У историка ходил
Ваня в званье лучшего,
В математике он был
В роли отстающего.
Он знаток литературы,
Тут четверки ни одной;
На уроках физкультуры
Притворялся, что больной.
А на всех соревнованьях:
«Кораблёв - вот это да!»
Ну а Дыховичный Ваня
Был... болельщиком всегда.
Витька книжек не читал,
Знал стихи отрывками;
Запинался и писал
С грубыми ошибками.
А однажды на уроке
Сказанул такое он!..
Будто во Владивостоке
Протекает Волго-Дон.
Путал даты он несносно -
Сам учитель хохотал.
Но зато молниеносно
Он делил и умножал.
Шло собранье - шум и гам,
Каждый хорохорится.
Разделились пополам -
Так удобней ссориться.
Эти хором: «Физкультура!»
Но не сбить им тех никак,
Те кричат: «Литература!»
Эти снова: «Техника!»
«Ванька слаб, а Витька ловкий,
Сам он робота собрал!» -
«А Титов на тренировки
Пушкина с собою брал!»
Им бы так не удалось
Спор решить неделями -
Всё собрание дралось
Полными портфелями.
Но, услышав про Титова,
Все по партам разошлись -
После Ваниного слова
Страсти сразу улеглись.
И когда утихла ссора,
Каждый начал понимать,
Что собрались не для спора -
А обоим помогать.
И придумало как быть
Бурное собрание:
Их друг к другу прикрепить -
В целях воспитания.
Витька с Ванею в чём дело
Не могли никак понять, -
Но... собранье так хотело -
Значит надо выполнять.
«Значит, так - бегом до Химок!» -
Витька Ване приказал,
Ваня зубы сжал, весь вымок,
Но до дому добежал.
Напрасно хохотал
Кораблёв над Ванею:
Дома Ваня Витьке дал
Книгу про Испанию.
Было много ссор и шума -
Ни присесть, ни полежать, -
Ведь вначале каждый думал,
Как другого измотать.
Ваня просто чуть не плачет:
То присядь, то подтянись,
То возьми реши задачу,
То приёмником займись!..
Но и Витьку он добил
Рыбами и птицами -
Тот теперь стихи учил
Целыми страницами!..
Как-то Витька Ваню встретил
И решил ему сказать:
«Знаешь, Ванька, я заметил -
Интересно мне читать!»
И ответил Ваня сразу:
«Щупай мышцы на руке!
Я теперь четыре раза
Подтянусь на турнике!
Хорошо, что приобщил
Ты меня к атлетике.
А вчера я получил
«Пять» по арифметике!»
И захохотали оба,
И решили меж собой,
Что они друзья до гроба,
В общем - не разлить водой!
Может, случай не типичный,
Но во множестве дворов
Есть и Ваня Дыховичный,
Есть и Витька Кораблев.
И таких примеров тьма -
Можно в школе справиться...
Вот что было в пятом «А»!
Как вам это нравится?
II. ПРОЧИТАЙТЕ СНОВА
ПРО ВИТЬКУ КОРАБЛЕВА
И ДРУГА ЗАКАДЫЧНОГО -
ВАНЮ ДЫХОВИЧНОГО
У кого одни колы
Двойки догоняют,
Для того каникулы
Мало что меняют.
Погулять нельзя пойти,
На каток тем паче,
Можно только взаперти
Чахнуть над задачей.
И обидно, и завидно,
Ведь в окно прекрасно видно,
Как ватага детворы
Кувыркается с горы.
Бац! - в окно летит снежок,
И затворник знает:
Там, внизу, его дружок
Знаком вызывает.
Но навряд ли убежит:
Он в трусах и в тапках,
Да к тому же сторожит
Бдительная бабка.
И несчастный неудачник
Утыкается в задачник:
Там в бассейны А и Б
Что-то льётся по трубе,
А потом ему во сне
Снятся водовозы,
Что в бассейны А и Б
Наливают слёзы.
Ну а кто был с головой,
У кого всё ясно,
Тот каникулы зимой
Проведёт прекрасно.
Вот и Ваня Дыховичный
Кончил четверть не отлично,
Не как первый ученик,
Но без двоек был дневник.
Да и Витька, друг его,
Хоть бывал он болен,
Кончил четверть ничего -
Даже дед доволен.
И имели мальчуганы
Интереснейшие планы:
Сделать к сроку... Или нет,
Это всё пока секрет.
Был сарай в углу двора,
Только - вот в чём горе -
Старый дедовский сарай
Вечно на запоре.
Раньше дед в нём проводил
Просто дни и ночи
И, бывало, приходил
Чем-то озабочен.
Не курил и не обедал,
Почему - никто не ведал,
Но, конечно, каждый знал:
Что-то он изобретал.
В своём деле дед - артист,
Знали Витька с Ваней:
Он большой специалист
По окраске тканей.
Правда, деда, говорят,
Кто-то там обидел, -
А почти пять лет назад
Витька в щёлку видел:
Как колдун из детской сказки,
Над ведром пахучей краски
Наклонился его дед...
И она меняла цвет!
Но обижен дед, видать,
Не на шутку: сразу
Бросил всё - в сарай лет пять
Не ходил ни разу.
Витька спрашивал пять лет,
Где ключи к сараю,
Но превредный Витькин дед
Отвечал: «Не знаю».
Только в первый день каникул
Дед ключи отдал - и крикнул:
«Краску тронете мою -
Я вас, дьяволы, прибью!»
Это был счастливый день -
День занятий вольных:
Ни звонков, ни перемен,
Никаких контрольных!
Ключ к загадке! Вот сейчас
Распадутся своды...
Это был великий час
В первый день свободы!
Час великих начинаний! -
Лучший час для Витьки с Ваней.
Стёрли дедовский запрет
«Посторонним входа нет».
И вошли... Вот это да!
Инструментов сколько!
Рельсы, трубки, провода -
Просто клад, и только!
Вон привязан за ремень
Старый мотоцикл...
В общем - что там! - славный день!
Первый день каникул!
Витька взял в руки электропилу,
Он здесь освоился быстро.
Ну а Иван в самом дальнем углу
Видит - большая канистра!
Вспомнили тотчас ужасный запрет,
Переглянулись с опаской:
В этой канистре - сомнения нет -
Деда волшебная краска.
Не удержались, конечно, друзья -
Ведь любопытно! Известно:
Им запретили... А то, что нельзя, -
Это всегда интересно.
Горло канистры с натугой открылось,
Капнули чуть на осколок стекла -
Краска на миг голубым засветилась,
Красным и жёлтым на землю стекла!
Ясно, ребята разинули рты,
Как языки проглотили, -
И, обомлев от такой красоты,
Витька и Ванька решили,
Чтобы пока не болтать никому
И не показывать виду.
Ваня поклялся, и Витька ему
Всё рассказал про обиду.
Дед как-то отзыв в письме получил:
«Остепениться пора вам!»
Кто-то там где-то там взял и решил -
Детская это забава.
И объявили затею опасной,
Вредной: не место алхимикам здесь!
Цвет должен быть если красный - так красный,
Жёлтый - так жёлтый, без всяких чудес!
Деда жалели: мол, с тем-то свяжитесь -
Вдруг повезёт в этот раз!.. Но
Дед разозлился: «Выходит, всю жизнь
Время я тратил напрасно!»
Что бы сказал он, услышав ребят?..
Ваня воскликнул с волненьем:
«Витька, мы выкрасим свой аппарат
Дедовым изобретеньем!
Всяких людей посмотреть позовём, -
Что унывать втихомолку! -
Гневный протест в «Пионерку» пошлём
Или вообще - в «Комсомолку»!
Так, мол, и так - гениального деда
Странные люди понять не хотят!
Это не только, мол, деда победа!
Вы, мол, взгляните на наш аппарат!..»
Так разошёлся, что только держи.
«Ну тебя, Ваня, в болото! -
Витька сказал. - Разложи чертежи
На верстаке для работы!»
Люди, запомните этот момент:
Здесь, в этом старом сарае,
Осуществляется эксперимент -
Вбиты начальные сваи!
Витька и Ваня мудрят над листом,
Полным значков и парабол,
Этот чертёж превратится потом
В первый межзвёздный корабль!
Ну а пока, проявляя смекалку,
Витька Ивану сказал: «Не зевай!..»
Прямо со стройки бетономешалку
Еле вкатили ребята в сарай.
Нет, не сворована - унесена,
Не беспокойтесь, всё цело:
Кончилась стройка, валялась она
Года четыре без дела!
Там просто кладбище согнутых рельс,
И никому их не жалко,
Ну а ребятам нужна позарез
Эта бетономешалка.
«Тем, что мешалку мы уволокли, -
Ваня сказал, - этим, право,
Пользу огромную мы принесли
Нашему домоуправу!»
Лозунг у школ вы, конечно, читали:
«Металлолом, пионер, собирай!» -
Вот Витька с Ваней два дня и таскали
Водопроводные трубы в сарай.
Витька маневрами руководил,
Ваня кричал по привычке,
Им целый класс две недели носил
Обыкновенные спички.
Витька головки у них отдирал,
Складывал в ящик отдельно,
Череп на ящике нарисовал
С надписью: «Очень смертельно!»
Видели все, но не ведал никто,
Что же друзья затевали,
Знали - они что-то строят, но что -
Этого не понимали.
Боб Голубятник (с ним Витька был в ссоре) -
Тот, что в соседнем дворе проживал, -
Целые сутки висел на заборе,
Семечки лузгал и всё наблюдал.
Но не понять ничего, хоть убей,
В щели сарая не видно!
Вдруг они будут гонять голубей?
Это же жутко обидно!
Если у Борьки возьми отними
То, что один он гоняет, -
Рухнет вся Борькина власть над людьми,
Слава его полиняет.
Вот и послал он Володьку Сайко
С братом и Жилину Светку,
Чтобы они незаметно, тайком
Осуществили разведку.
Как-то под вечер вся троица тихо
Через забор перелезла, дрожит,
Жилина Светка, большая трусиха,
Вдруг закричала: «Там что-то горит!»
Правда, у страха глаза велики,
Вмиг разлетелись, как перья,
Борькины верные эти дружки,
Не оправдали доверья.
Паника ложной, конечно, была.
Что же их так испугало?
Просто пятно на осколке стекла
Всеми цветами сверкало.
Борька сказал им секретную речь:
«Надо обдумать, всё взвесить,
Взрослым сказать - они хочут поджечь
Дом восемнадцать дробь десять!»
Борькин отец ничему не поверил -
Он в поликлинике фельдшером был, -
Температуру зачем-то померил
И... всю неделю гулять запретил.
Борьку не жалко - ему поделом,
Вот у Ивана - задача:
Ваня гонялся за круглым стеклом,
Но что ни день - неудача.
Витька сказал: «Хоть костьми всеми ляг!
Лишь за окном проволочка,
Иллюминатор на всех кораблях
Должен быть круглым, и точка!»
Ваня всё бегал, а время всё шло
Быстрым, уверенным курсом...
Вдруг обнаружилось это стекло,
Но... в туалете на Курском!
Запрещено его вытащить, но
В Ване сидел комбинатор:
Утром стояло в сарае окно -
Будущий иллюминатор.
Все переборки в бетономешалке
Впаяны крепко, навек,
И установлены кресла-качалки
В верхний, командный отсек.
Эта мешалка - для многих людей
Только железка. Поэту
И Витьке с Ваней по форме своей
Напоминала ракету.
Раньше в отверстие сверху лилось
Месиво щебня с цементом,
Ну а стекло прямо впору пришлось,
Стало стекло элементом.
К люкам - стремянка от самой земли,
А для приборной панели
Девять будильников в дело пошли -
В них циферблаты горели.
Все элементы один к одному
Были подогнаны плотно,
Даже замки из оконных фрамуг
Ввинчены в люки добротно.
Будет ракета без всяких кавычек,
Водопроводные трубы под ней
Были заправлены серой от спичек:
Сопла - не трубы для наших парней.
Правда чуть было не рухнул весь план:
Вдруг, не спросивши совета,
Витька покрасить хотел космоплан
Краскою серого цвета.
«Чтобы ракета была не видна -
Мало ли что там! А вдруг там
Встретят нас плохо?!» Был твёрд, как стена,
Витька - пилот и конструктор...
Словом, возник грандиозный скандал
В дружном у них коллективе.
Дедову краску Иван защищал:
«Дедова краска - красивей!
Мы прилетим, а нам скажут: «Земляне -
На некрасивом таком корабле?
Вот те и на!» И решат венеряне,
Будто бы серость одна на Земле...
А возвратимся - директор всех школ,
Может, встречать нас прикатит,
Мы ему скажем, кто что изобрел, -
Премию дед твой отхватит!»
Доводом этим тотчас убедил
Витьку Иван Дыховичный:
Витька ведь деда, конечно, любил -
Дед был и вправду отличный.
Всё! Дело в шляпе! Сверкал аппарат,
Радугой переливался.
Витька хоть вслух не хвалил, но был рад
Тем, что Ивану поддался.
Даже решили труднейший вопрос: как
Крышу поднять - им строительный кран
Здесь пригодился. Но вот в чём загвоздка.
Дело такое. Однажды Иван
Как-то щенка в мастерскую принёс
И, привязав на верёвку,
Веско сказал: «Для науки сей пёс
С нами пройдёт подготовку.
Всё же до цели недели пути -
Чтоб быть готовым к сюрпризам,
Выясним, как себя будет вести
Этот живой организм!»
Но организм начал лаять, мешать -
Что ему замыслы эти!
Так что пришлось ему мясо давать,
Чтобы сидел он в ракете.
С ним они вынесли страшные муки:
Завтра лететь, ну а пса не прогнать,
Он хоть задачу свою для науки
Выполнил, но не хотел вылезать.
Ваня его и конфетой манил.
Пёс был своею судьбою
Очень доволен... Тогда предложил
Витька взять псину с собою.
Ваня ответил: «Хотелось бы взять -
Пёс там, конечно, забава,
Но его жизнью нельзя рисковать!» -
Нет, мол, морального права.
Доброго дворника дядьку Силая
Уговорили за псом присмотреть,
Пёс от обиды их даже облаял!
Но... что поделаешь - завтра лететь!
«Слушай, Ваня, хватит спать!
Договаривались в пять,
А корабль межпланетный
Никого не может ждать!
Всё готово: два лимона,
Длинный шнур от телефона,
Компас, спички, много хлеба
И большая карта неба...»
Ваня тут же слез с балкона
И спокойно доложил:
«Видишь, леска из нейлона -
Не порвёт и крокодил.
Не забудь о катастрофе,
Предстоит нелёгкий путь:
Йод, бинты и чёрный кофе -
Чтоб в полёте не уснуть...»
Витьку разве кто осудит,
Скажет он - как гвоздь вобьёт:
«Катастроф в пути не будет -
Лишнего не брать в полёт!
И к тому же заметят родители,
Что лекарство и кофе похитили.
А при старте каждый грамм
будет десять весить там -
И откажут ракетоносители». -
«Так! За дело, не зевай!
Что ты тянешь? Отпирай!..»
Вот бесшумно отворили
Старый дедовский сарай.
Ни секунды проволочки -
Всё проверено до точки,
Всё по плану: третье марта,
Пять пятнадцать - время старта.
Им известно - после пуска
Будет двигатель реветь
И наступит перегрузка,
Это надо потерпеть.
Перед стартом не до шуток.
Витька первым в люк залез,
Он не ел почти пять суток:
Пища тоже лишний вес!
Ну а Ваня Дыховичный
Еле втиснулся, весь взмок,
Хоть ему свой опыт личный
Витька передал как смог.
Ощущенье у них непривычное,
Но и дело у них необычное!
Витька взял бортжурнал
и красиво записал:
«Настроение, в общем, отличное!»
Пристегнулись, а затем:
Десять... Девять... Восемь... Семь...
Ждёт корабль, конец проверке
Бортовых его систем.
Время! Вздрогнули антенны,
Задрожали в доме стены,
Что-то вспыхнуло во мраке,
И залаяли собаки.
Ванин папа спал прекрасно -
Вдруг вскочил, протёр глаза:
Что такое - в небе ясно,
А как будто бы гроза!
Дом от грома содрогнулся,
Стёкла в окнах дребезжат,
Витькин дед и тот проснулся,
Хоть и был он глуховат.
«Управдома - где б он ни был -
Отыскать! Спросить его!..»
Весь квартал глазел на небо,
Но - не видел ничего.
Ванин папа - он страха не чувствует,
Мама Ванина - что-то предчувствует...
Вдруг - о ужас! - Вани нет!
Тут же видит Витькин дед,
Что и Витька в постели отсутствует.
Слышно только «ах!» и «ох!» -
Поднялся переполох,
Витькин дед от этих «охов»
Окончательно оглох.
А тем временем в ракете
Их отчаянные дети,
Продырявив атмосферу,
Вышли курсом на Венеру.
И мечтали: если выйдет -
Привенерятся на ней,
Сколько там они увидят
Удивительных вещей!..
Например, хотелось Ване,
Если точно прилетят,
Чтобы Ване венеряне
Подарили аппарат -
Небольшой красивый, модный,
Вроде солнечных очков, -
Чтобы с ним читать свободно
На любом из языков!
Он за это расскажет про море им,
И как лазили в сад в Евпатории,
И как Витька там чихнул,
и как сторож их спугнул, -
И другие смешные истории.
Ну а Витька, сжав штурвал,
Тоже время не терял,
Но с закрытыми глазами
Он другое представлял.
Путь окончен, всё в порядке.
После мягкой их посадки
Вдруг со всех сторон несутся
К ним летающие блюдца.
И оттуда, словно белки, -
Венеряне! А потом -
На летающей тарелке
Их катают с ветерком.
А в тарелке кто-то ранен -
Витька сразу всё решил:
Самый главный венерянин
Витьке место уступил...
Управлять ему не ново:
Надо? Всё, натянут трос!
И мгновенно он больного
К поликлинике подвез.
И ему в конце полёта
С благодарностью вручён
Веломотокинофото-
Видеомагнитофон.
Скоро будут смотреть телезрители,
Как на Землю спешат победители.
А когда те прилетят,
их, конечно же, простят
Витькин дед и Ивана родители.
Но что это, как понять? -
Кто-то начал к ним стучать,
И мечтатели в кабине
Разом кончили мечтать.
Быть не может! Неужели -
До Венеры долетели?
Ну а может быть, забылись -
И случайно прилунились?..
Хорошо, что всё закрыто.
А снаружи так стучат!..
«Витька, вычисли орбиту
По шкале координат!
Что же это за планета,
Мы летели полчаса?
Слышишь, Витька, я ведь где-то
Слышал эти голоса...»
Надо было на что-то решиться им:
Или ждать, или выйти открыться им!..
Вот друзья открыли люк -
и увидели вокруг
Всех жильцов и сержанта милиции.
Тот сказал: «Какой скандал!
Я такого не видал -
В пять пятнадцать два мальчишки
Разбудили весь квартал!»
И чужие папы, мамы -
Все качали головами.
Ванин папа извинялся,
Витькин дед не появлялся...
Витька думал: в чём же дело?
Что с ракетой - где секрет?
Почему же не взлетела?..
Тут примчался Витькин дед.
Как же Витькин дед ругался!
«Не умеешь - так не сметь!
Коли уж лететь собрался -
Надо было улететь!
Ну а дня через два, после ужина,
Та причина была обнаружена:
Просто Ваня не сказал, что с собою книгу взял -
И ракета была перегружена.
Вот друзья давай решать -
Можно ль Ваню осуждать:
Он ведь взял «Трёх мушкетеров» -
Чтоб дорогой дочитать.
Можно спорить, но решить - как?
Благородный парень Витька
После долгих ссор и споров
Стал читать «Трёх мушкетеров».
Их девиз «Назад ни шага!»
Сразу Витьку покорил.
Д"Артаньян своею шпагой
В пользу Вани спор решил!
Призадумались мальчишки,
Новый сделали расчёт -
Чтобы брать такие книжки
Каждый будущий полёт.
Разногласия земные
Удалось преодолеть,
Им теперь в места любые
Можно запросто лететь!
Одолеют они - без сомнения -
Лишний вес и Земли притяжение.
Остается только ждать...
Мы желаем им удач
И счастливого возвращения!